Анна Маполис:
«Магия всегда сопровождала мозаику»

Мы изучали теорию искусства, а бок-о-бок с нами сидели будущие художники. Перед нашими глазами в мастерских разворачивался весь процесс от нулевой точки и замысла до реализации в материале: стекле, металле, мозаике. Это давало огромные возможности по-другому понять этот процесс.

— И материал чувствуется по-другому, и ты как теоретик, осознаёшь, насколько сложные задачи стоят перед художником, и что он в этот момент ощущает. Все это очень интересно.

То же касается и современного искусства. Чем оно мне нравится? Тем, что даёт возможность не только изучить любой предмет, но и воспринимать его через призму личности. Получать идеи из первоисточника, что очень важно. Ведь одно дело – интерпретация, а другое дело – замысел автора.

— Конечно, многие авторы, изначально продумывая, разрабатывая, развивая какую-то идею понимают, что именно они хотят воплотить. Дальше в процессе происходит некая переформулировка этой идеи, что может привести совсем к другому результату. Но такая задумка есть всегда.

— Что не отменяет существования замысла произведения, внутренней работы художника и подготовительного процесса. Просто многие не хотят выражать свою мысль в вербальной форме.

— Я давно вышла из её орбиты, но в некоторых проектах пересекаюсь с прекрасными специалистами, которые там работают. Очень теплые отношения складываются с Александром Николаевичем Лаврентьевым. Если удается с ним пообщаться, это всегда огромное удовольствие.

— Волей случая произошел ряд знакомств, которые привели меня к более глубокому пониманию того, что происходит в этом мире.

В какой-то момент я открыла для себя современную Равенну. Тот факт, что такой древний и красивый вид творчества как мозаика и сегодня наполняет смыслом жизнь этого города и региона, мне показался очень интересным.

Несколько лет я занималась развитием огромной коллекции Фонда Исмаила Ахметова. Он собрал самое большое количество мозаичных произведений не только в России, но и в Европе.

— Его любовь к мозаике проистекает отчасти из изучения мира, отчасти — из его собственной философии, согласно которой мы все собраны из множества маленьких элементов. Эта позиция близка и мне.

— Порыв души, внутренняя потребность общаться с искусством и художниками. А дальше, по внутреннему его ощущению разных видов искусства, мозаика оказалась для него наиболее близкой и понятной.

— Лет 15. Это скорее история страсти, чем чёткого расчета. Но нам удалось в какой-то момент достаточно интересно показывать и итальянскую мозаику, и японских, и американских авторов в России. Когда мозаика приходит на плодотворную русскую почву, получаются прекрасные истории. Формируется новая волна художников, которые впитывают всё и выдают совершенно потрясающие идеи.

То, что нам удалось показать работы из мозаики не только в Москве, но и Санкт-Петербурге, Казани, Алматы и Улан-Удэ, конечно, вызвало отклик и у профессионалов, и у молодых художников, и у широкой аудитории.

К нам по сей день приходят люди и рассказывают, как то, что они впервые увидели именно в рамках этих выставок, повлияло на их мировоззрение или художественный стиль.

— Нашей сверхзадачей было не просто показать красоту, а настроить другие координаты, открыть новые возможности как для молодых, так и для состоявшихся художников.

Ведь в какой-то момент действительно казалось, что мозаика – это консервативная и практически умирающая область, в которой мало что нового можно сказать. Это ощущалось в Европе в 1980-е, когда весь мир говорил на совершенно другом языке. Во главе угла стояло концептуальное искусство, за плечами было Arte Povera и другие направления второй половины ХХ века. Конечно, техника, требующая профессиональных и практических навыков, мало кого из художников привлекала. Сейчас пришла другая волна.

— Если говорить про нашу страну, мне кажется, что удивительные шедевры, потрясающее количество памятников 70-80-х годов и сам контекст, в котором они созданы, дают нам прекрасный бэкграунд и базу для того, чтобы творить что-то уникальное.

В 1990-е и в начале 2000-х была пауза, когда мы искали себя в мире, и мир искал то место, которое мы будем занимать. Но сейчас я вижу, что многие художники обращаются к мозаике и предлагают свое прочтение этой техники. Они имеют в своем багаже знание отечественных шедевров, более широко смотрят на мировую практику, и поэтому появляются новые проекты.

То, что эта область продолжает жить, пусть даже не так активно и широко, внушает уверенность, что у мозаики есть определенное будущее. Подтверждение тому — новые объекты на улицах городов, и то, что стрит-артисты использует мозаику для создания своих произведений.

— Идеи порой витают в воздухе и складываются из комплекса факторов. Но, конечно, чтобы эти факторы собрались воедино и что-то произошло, нужны определенные сильные фигуры. Порой они влияют на художественную жизнь не напрямую, а исподволь или на антитезе. Но сила личности, сила искусства этих людей имеет определенный резонанс.

— Развитие бывает как эволюционным, так и революционным. Художники как люди творческие и яркие не всегда должны следовать эволюции.

— Например, Ольга Солдатова уже давно создает программные произведения из мозаики и бисера.

— Это широкая область для разговора. С одной стороны, есть художники, которые проявляют себя только в мозаике, но немало и тех, кто задумывает и реализует в этой технике определенные проекты.

Плюс есть обособленная область, в которой сейчас активно востребована мозаика. Я говорю о религиозной сфере. Колоссальное количество новых храмов и культовых объектов декорируется мозаикой. В какой-то момент ощущался спад, но сейчас я вижу подъем.

Также я с радостью отмечаю, что в область советской мозаики наконец выходит профессиональная реставрация. Юлия Логинова, заместитель руководителя Департамента культурного наследия города Москвы — прекрасный и достойный профессионал. Процесс, который происходит под её руководством только радует.

Мы ведь знаем, как много мозаик уже утрачено. Все, кто понимает искусство и ценит прошлое, не могли смотреть на это равнодушно, но не в силах были что-то сделать.

— К мозаике сложилось отношение как к типичному декоративному элементу пионерлагерей и столовых. Её было слишком много, она мало кого интересовала. Теперь, после определенной паузы, благодаря выставочной и просветительской деятельности, мы можем по-другому взглянуть на наше наследие и по-новому расставить акценты.

Воспринимать и оценивать мозаику не только по художественным критериям, но и как документ эпохи. Причем эпохи уникальной, которая уже ушла и не повторится. В этой связи утрачивать документы, которые действительно могут прожить долго, мне лично жалко.

— Здесь нужно говорить о том, что мозаика живет в архитектурном пространстве. Их концепт в 70-80-е годы прошлого века предполагал такие масштабные и эффектные художественные решения, которые это пространство и формулировали. Все остальное делали лаконичным, светлым, воздушным, просторным. Сегодня концепт архитектуры поменялся, и понять, какое место в нём может занять мозаика в новом прочтении, достаточно сложно.

Конечно, как элемент украшения, мозаика будет существовать всегда. Как яркий объект, способный держать пространство – тоже.

Выйдет ли она опять на фасады и займёт ли большие площади, не знаю. Мы стоим на рубеже реальной реальности и виртуальной, и цифровое пространство отчасти уже победило. Оно закрыло многие фасады, и задачи, которые раньше стояли перед мозаикой, теперь решают экраны.

— Здесь вы говорите скорее про дизайн, чем про авторское произведение. Раньше мозаичный декор был авторским, примеров масса, в том числе музей Фернана Леже.

Сейчас (говоря про современность и параметрическую архитектуру) — художественное решение предлагает архитектор, а не художник).

— Упомяну несколько интересных проектов. В 2013-м во время Универсиады мы организовали очень красивый выставочный проект в Казанском Кремле. Казань – уникальный город, в котором издавна сосуществуют несколько культур и религий. Это такая точка на карте нашей страны, где Европа и Азия умеют и любят жить и дружить.

Мы добавили свою ноту к этой истории и привезли несколько скульптурных объектов из мозаики, исполненных разными итальянскими авторами. На время выставки они сильно изменили восприятие этого пространства. Гости со всего мира приезжали, с одной стороны, посмотреть на потрясающие памятники XV-XVI веков и удивительную мечеть Кул-Шариф, а с другой — тут же увидеть произведения современного искусства. Всё это было очень интересно. Получилась зрелищно и красиво. Фотографии циркулируют в сети.

Выставлялись в основном итальянские авторы. Экспонировалось порядка 10 объектов на улице и ещё около 30-40 в выставочном зале «Манеж» на территории Казанского Кремля. История стала резонансным событием, и мы получили очень много отзывов.

— В 2015 году состоялась выставка в Национальном историческом музее Минска. Её за два месяца посетило порядка 60 000 человек. Для Минска это очень большая цифра. Люди даже не могли себе представить, что современную мозаику собирают из самых разных материалов. При этом её красота понятна широкому зрителю, у которого нет желания углубляться в концепции. Можно просто получать удовольствие от качественно сделанных произведений. Всем было интересно, люди остались довольны.

За год до этого, в 2014 в Академии художеств Санкт-Петербурга мы представили проект «Ретроспектива». Музей НИИ Академии художеств располагается в историческом здании Императорской Академии, которая сейчас носит название Институт ваяния и зодчества им. И.Е. Репина. Это потрясающее учебное заведение. Там соблюдают и хранят традиции, благодаря чему Институт является образцом академического образования не только у нас, но и в мире. У них до сих пор есть натурные классы с живыми лошадьми и собаками. Я сама видела, как во внутренний дворик выводили живую лошадку и вокруг неё выстраивались студенты. Такого нет нигде, разве что в дорогих частных школах. В Москве нет ни одного вуза с живой лошадью в «штате».

Приятной стала активная реакция студентов. Их учат одному, а тут они открыли совершенно другой взгляд на мозаику. Самым важным было увидеть, что она востребована: коллекционеры с интересом на неё смотрят и приобретают, а музейные площадки принимают в виде выставочных экспонатов.

На набережной Невы недалеко от сфинксов стоял огромный золотой сноп, все проходили мимо, фотографировались и думали, что это произведение молодых художников. Наш проект с образовательной точки зрения послужил важной вехой для формирования нового художнического поколения.

— Сейчас точка, в которой концентрируется история мозаики — это Таруса. Конечно, многие вещи реализуется только благодаря поддержке меценатов и увлеченных людей.

Благодаря Исмаилу Ахметову Дом литераторов в Тарусе стал принимать искусство в самых разных его формах. Здесь проходят выставки, концерты, театральные постановки. Устроены шикарная библиотека и галерея и всё пространство украшено мозаиками: часть коллекции поселилась там навсегда, часть – временная экспозиция.

Летом 2019 здесь прошла выставка «Современная алхимия». Она объединила произведения двух авторов — Марко Бравуры и его дочери Душаны, — созданные ими в разные годы. Поэтому можно назвать это событие точкой переосмысления прошлого и будущего. Марко в этом году исполнилось 70 лет, а Душане — 50.

Она очень хороший художник-мозаичист, живет в Венеции и Равенне. Душана представляет среднее поколение художников равеннской школы мозаики. Она выступает и как мозаичист, и как скульптор, и как дизайнер. У неё очень много авторских уникальных скульптур, и при этом она разрабатывает ритмичные геометрические решения, которые потом воплощаются и в мозаике, и в других материалах. Интересно, как её мышление всегда несёт внутри себя ген мозаики.

— По-моему, это произошло во время одной из первых выставок на ArtPlay ещё на улице Льва Толстого, году в 2008. Плотно сотрудничать мы начали с 2012.

На эту выставку, которая объединила итальянских и российских художников, привезли копии равеннских мозаик и работы современных итальянских мозаичистов. В рафинированном составе большая выставка прошла в музее Щусева. В тот момент это стало заявлением: есть такая тема, существует такие произведения и в этой области работают удивительно талантливые художники.

— Я не берусь это сформулировать, но то, что он присутствует в нашем культурном ландшафте и работает в мастерской, показывает свои произведения, выставляется в музеях – значимо. Его творческие задумки ощутимо влияют на то, что происходит у нас. Это прекрасная возможность взаимообмена.

В нашей стране давно существует хорошая школа мозаичного искусства. Практическая и теоретическая подготовка, которую дают наши вузы, несравнима с тем, что получают художники за границей. Другой момент, что художники, получившие такую подготовку, зачастую не знают, как найти свое место, как всё это применить и что делать дальше в рамках современного искусства и в контексте сегодняшнего дня.

— Быть ли только исполнителем или заявлять о себе как о творце. В молодом возрасте кто-то имеет отвагу это сделать, а кто-то, наоборот, проявляет осторожность и пытается набраться опыта. У всех складывается по-разному. Но если в Европе существуют определенные механизмы, благодаря которым художники могут достаточно долгое время получать гранты и нащупывать свою нишу, формулировать свой будущий путь, то у нас система грантов, к сожалению, не так хорошо развита.

В Тарусе функционирует такая система. Один раз в год студенты-победители в конкурсе молодых мозаичистов, приезжают в Россию, чтобы познакомиться с её культурой и искусством. Во время поездки они создают и дарят Фонду свой проект, который размещается в парке искусств возле городской Школы искусств Тарусы.

В Школе талантливые дети учатся рисовать, писать маслом, работать с глиной и мозаикой. А окна школы выходят в парк, который насыщается с каждым годом новыми арт-объектами, созданными художниками из разных стран. Очень красивая современная история.

— Он следует практически средневековой традиции, когда ученики приходят, работают рядом с мастером, и в процессе чему-то обучаются.

Курсов он не ведет, хотя, что касается детской темы, у него есть определенные наработки в педагогической сфере. Более 10 лет назад организация Corpo Giochi разработала годичный курс, который называется Adopt an artist — «Усынови художника». В течение года группа детей в Равенне изучает творчество одного автора по одному произведению. Причем изучает с совершенно разных сторон, не только биографию. Разбирая произведение, они понимают, как задумывался этот проект, какова его внутренняя составляющая.

У Марко они изучают фонтан Ardea Purpurea: какой религиозный, символический, культурологический смысл он туда закладывал, как интегрировал символы культуры разных эпох — от Месопотамии и до наших дней.

Дети изучают всего одно произведение, но настолько всесторонне и глубоко, что достойные внимания проекты появляются в процессе и у них самих. Они делают зарисовки, макеты и периодически встречаются с художником. Могут задавать ему вопросы, делиться своими идеями. Этот живой процесс хорошо влияет на детское развитие, креативность, их самоощущение и сильно обогащает их внутренний мир.

Мастер-классы по мозаике периодически проходят и в Школе искусств Тарусы, а для детей с ограниченными возможностями мы их устраивали в Казани.

— Любой выставочный проект уникален. Лично для меня любая выставка – это внутренний праздник. Мы к нему готовимся и потом делимся этим ощущением со всеми, кто причастен.

Что касается технической стороны, конечно, неотъемлемые качества мозаики — это её вес, то, что она веками была частью архитектуры. Лишь сейчас она стала мобильной.

С одной стороны, это прекрасно, а с другой стороны, создает свои трудности, потому что диалог мозаики и архитектуры неизбежен. Нужно по-другому продумывать и решать пространство, придумывать другие экспозиционные ходы.

Объект из мозаики очень сложно снять на видео или на фото так, чтобы передать всё, что ты видишь.

Мозаика – это мощная, активная по своему воздействию на зрителя техника. Она требует и большего пространства вокруг себя, и большего света. Все эти особенности часто влияют на композиционные решения.

— Мозаика требует воздуха и света именно за счет материалов, которые таким образом работают в окружающей среде и пространстве. Если мы поместим много произведений в небольшом пространстве, они «убьют» друг друга просто по силе воздействия на зрителя.

В этом смысле неважно, из каких материалов и в каком цвете сделан объект. Он сам по себе настолько сложен, интересен, впечатляющ, что мы должны дать зрителю достаточно пространства, чтобы он мог этот арт-объект правильно осознать и воспринять, без чувства перенасыщения.

— Мне кажется, это просто цикличность жизни. Любая сфера жизни, любой человек, любой проект проходят разные фазы.

Существование разных видов творчества обеспечивает свой неизменный стабилизирующий элемент. В случае с мозаикой стабилизирующим элементом является практическая составляющая процесса создания мозаики. Он физический, тактильный, и поэтому у людей, которые смотрят на мозаику, возникает желание потрогать её руками.

Графику нам не хочется погладить. Скульптуру — иногда. А мозаику хотят потрогать абсолютно все. Это магия, когда свет, цвет и твердые материалы кажутся нам живыми. Мы меняем угол зрения, и перед нами совершенно другая картина. Мы хотим не только глазами, но руками ощутить как это, что это, почему это так интересно.

Изначально этой магией владеет художник. Когда он создаёт своё произведение, она передается зрителям. Магия всегда сопровождала мозаику и будет дальше её сопровождать. Этот уникальный подход доступен только художникам-мозаичистам и тем зрителям, которые могут этой загадкой насладиться и её разгадать.

— Здесь мы входим в область концептуального подхода. Выставки бывают разными: музейными, классическими, академическими, а бывает выставка-эксперимент, интерактив.

С другой стороны, многое зависит от автора и того, владеет ли произведением он лично или оно ушло в Фонд, в коллекцию музея.

Я могу только раскрыть идею некоторых художников, которые мне рассказывали, что были бы счастливы, если бы зрители настолько вдохновились их произведением, что захотели бы унести их домой, как воспоминание о том чувстве, которые они пережили, наблюдая этот арт-объект. «Чем больше кусков будет отколото, тем лучше», — считал этот автор. Но надо сказать, что у него не было обязательств реставрировать этот объект.

Мне кажется, что желание потрогать, приобщиться к искусству неизбежно будет присутствовать. Следом должна возникнуть идея сделать подобное самому. Кажущаяся простота наводит на мысль: «И я так могу». А дальше начинается долгий путь познания себя и искусства.

Я вижу, что многие зрители, чувствуя потребность сделать что-то своими руками, именно в мозаике находят творческий выход. Мне кажется, это очень хорошо.

— Арт-менеджмент – это огромная сфера деятельности. Зачастую коллекция сама подсказывает те области, где нужно действовать более или менее активно. Требуется всестороннее осмысление материала, понимание того, что уже есть, что хорошо бы добавить, где и как это можно показывать, с кем и как это можно обсуждать, кто может иметь к этому доступ и изучать.

Это и большие стратегические задумки, и небольшие тактические шаги, которые должны происходить, чтобы коллекция не стояла в запаснике, а жила и приносила пользу обществу. Организация выставок – это только часть глобального процесса.

— Около 8.

— Коллекция подобна организму. Управление — это живой процесс: порой команда разрастается и кто-то подключается, потом, в зависимости от задач, сокращается.

— В моем понимании, искусство – это даже не работа, а определенный образ жизни. И художник – это тоже не профессия, а некий образ жизни и мышления.

Что понимать под продвижением? В роли арт-менеджера или искусствоведа, конечно есть определенные вещи, которые ты обязательно увидишь, прочитаешь и места, в которые обязательно съездишь.

Сейчас безумно интересно заниматься современным искусством, потому что в мире происходит колоссальное количество интересных процессов. Это и ярмарки — и уже здесь можно просто забыть об отдыхе и ездить по всему миру, начиная с Южной Америки и заканчивая Антарктидой. Можно изучать те аспекты современного искусства, которые раскрываются только в ярмарочной, коммерческой истории. Это определенный срез. Интересно, что предлагают художники, которые живут и могут быть представлены в разных концах мира.

С другой стороны, по всему миру, и в нашей стране тоже, происходит музейный бум. Некоторые выставки становятся знаковыми проектами, которые меняют взгляд на многие вещи, привлекают внимание и очень сильно обогащают внутреннюю жизнь зрителя. Есть выставки, на которые очень хочется поехать и я рада что у меня это получается.

— Музей становится центром досуга и неотъемлемой частью жизни людей. Наслаждение искусством, его изучение — нормальная составляющая жизни любого человека. Это приятно, интересно, комфортно и обогащает.

Я знаю, что очень многие специалисты технических профессий любит ходить в музеи и находиться в пространстве искусства, потому что это дает им совершенно другое понимание, иной взгляд на мир, и потом у них рождаются абсолютно новые идеи и решения. В какой-то момент они чувствуют эффект влияния искусства уже в практической области.

— Как и художники, инженеры видят наш мир совершенно по-другому. Во всех этих областях есть ниша для продвижения современного искусства.

— Мозаика позволяет любому участнику художественного процесса (художнику, искусствоведу или зрителю) быть абсолютно честным и искренним в том, что он чувствует.

Это не тот гиперпопулярный тренд, что нравится всем. Она может нравится только тебе. Таких как ты, уникальных, тоже много, но это не общее место, это не массовая история. Поэтому она позволяет любому задать себе вопрос: «Действительно ли я так чувствую, действительно ли мне это нравится?»

Если ответ «да», то все, что происходит потом — это твоя личная, осознанная и прочувствованная и правдивая история. В первую очередь по отношению к себе, во вторую — ко всем остальным. Поэтому резонанс, который мы получаем — абсолютно искренний. В этом уникальность ситуации и отличие от советских времен.

— Мне кажется, нужно делать всё, что доступно и возможно. Приезжайте в Тарусу — там есть что посмотреть, чему удивиться и что поругать. Никто не останется равнодушным. История небольшого уникального города, насыщенного интеллектуальным, культурным, литературными контекстом, сейчас обогащается историей, связанной с мозаикой, и это очень интересно.

Все то, что происходит в Равенне в последние 20-30 лет — тоже очень красивая и интересная история, но она решена по другому. Все знают про памятники мирового наследия, но здесь развивается и линия современной мозаики. Я говорю не только о фестивале, который проходит там раз в год, но и о том, как в принципе город интегрирует мозаику в повседневную жизнь людей. Это очень красиво и тонко. Там есть место и для молодых художников и для состоявшихся авторов. Культурный ландшафт с регулярностью насыщается новыми объектами и центрами притяжения.

— Там очень красивые музеи. В художественном музее MAR собрана уникальная коллекция. Мозаика стала её ключевой особенностью. Произведений в таком количестве и качестве не представлено нигде.

— В каждом художнике, с которым я имею счастье общаться, меня поражает открытость и способность восхищаться красотой маленьких, повседневных, незаметных нам деталей и элементов.

Такая способность уловить красоту в обыденной жизни лично мне бывает недоступна. И я думаю, что если поменять внутренние настройки и поглядеть на наш мир, как на прекрасную картину, созданную из очень красивых маленьких элементов, то можно будет наслаждаться жизнью намного больше и чаще. Пожелаю всем больше времени на то, чтобы наслаждаться красотой нашего мира и деталями, которых он полон.